размышления о сонетах шекспира
И всё же, бойся, надоешь и ты –
Хранить не будет вечно красоты.
Когда придётся подводить итог,
Отдаст её в уплату, как залог.
В 127 сонете Шекспир переходит к описанию нестандартной красоты подруги:
У милой брови ворона черней,
Глаза под стать – в цвет траура одеты
По женщинам, что стали нам милей,
Покрасив волос красками рассвета.
Едва поймает жертву на живца,
В презренье превращает наслажденье,
Особенно азартного ловца
Сведёт с ума обильным угощеньем.
Она блаженство превращает в стон,
Искомое сверх меры получаешь;
Суля нам радость, дарит только сон,
Даёт совсем не то, чего желаешь.
Все это знают, знают, но грешат,
Стремятся в рай, а попадают в ад.
Я счастлив тем, что счастье умереть,
Когда разлюбишь, получаю право
Это говорит не мальчик, а проживший жизнь мужчина. Перед нами не равнодушный, уставший от жизни человек. Поразительно юны, свежи и чисты его чувства. Пылкое, страстное сердце рыцаря – поэта не даёт ему покоя. Едва обдумает мысль, сделает вывод, как оно новым вскриком заставляет в этом выводе усомниться. Поэтому первая строка замка этого сонета у Шекспира с вопросом:
Как можно это право запятнать?
Ты мог грешить, а я о том не знать.
В 93 неутомимый искатель истины снова терзается сомнениями:
Неуспокоенность – суть и движущая сила цикла. В 110 сонете поэт страстно кается в грехах:
заканчивая сонет словами:
Меня, жалея, дорогой мой друг,
Ты состраданьем лечишь мой недуг.
В 112 он продолжает эту мысль :
Твоя любовь сотрёт со лба печать …
В замке этого сонета заявляет с юношеским максимализмом:
Всем пренебрёг: в душе и мыслях ты,
Земля и небо без тебя пусты.
В 113 поэт повторяет клятву:
Душа моя верна и неподкупна.
Черни меня, купай в потоках грязи:
Я за добро не заплатил добром,
Забыл любовь и разорвал те связи,
Которые крепили день за днём.
В 119 поэт, вдруг, оправдывая страдания, утверждает в замке:
И наконец, кульминация страданий: любимая и друг изменяют поэту. Какой вулкан страстей, мыслей, отчаяния в 133 сонете:
Будь проклята, жестокая душа,
Мучения двоих твоя заслуга!
От тяжких ран живу едва дыша,
Зачем в рабы взяла ещё и друга?
116 сонет – гимн любви.
Я не создам союзу душ преград,
Любовь не может трудностей бояться,
С пути сбиваться, слово брать назад,
Под гнётом обстоятельств изменяться.
Она, как веха, раз и навсегда
Над бурями стоит неколебимо,
В просторах океана, как звезда,
Ведёт ладью к земле неутомимо.
Любовь не шут у времени в руках,
Когда секирой маятник сверкает,
Она не даст себя повергнуть в прах,
До самой смерти сути не меняет.
А, если, вас сонет не убедил,
То я и не писал, и не любил.
Ты – украшенье мира, эталон,
Красот весны единственный глашатай,
Свой милый облик, хороня в бутон,
Как скряга, расточаешь скудной платой.
Не будь обжорой, объедая мир,
С могилой, на двоих, устроив пир.
2
Когда чело осадят сорок зим,
На поле красоты, воюя с плотью,
Наряд, в котором ты неотразим,
Износится, останутся лохмотья;
Достойнее сказать: « Я жил не зря,
Вот оправданье старости – ребёнок.
Старался я, в нём копию творя,
Поэтому он мой портрет с пелёнок.
Я, постарев, как будто молод вновь,
Остыв во мне, пылает в сыне кровь».
3
Глянь в зеркало, увидев отраженье,
Скажи: «Пора живой портрет создать».
Обманешь мир, не выполнив решенье,
У девушки отнимешь благодать.
Но, если ты решил прервать свой род,
Живи один, и образ твой умрёт.
4
Зачем свою красу – богатство рода
Транжиришь на себя, прелестный мот?
Она не дар, расщедрившись, природа
Её с возвратом щедрому даёт.
Делись с детьми своею красотой,
Пока не похоронена с тобой.
5
То время, что ваяло облик твой
Таким, что останавливает взгляды,
Расправится с твоею красотой,
Как злой тиран, не знающий пощады;
Теряя плоть, замёрзшие цветы
В духах оставят сущность красоты.
6
Не дай зиме в тебе испортить лето,
Залей в сосуды жизнь дарящий сок;
Свой облик передай, как эстафету,
Пока не умер красоты цветок.
Так, в рост давая, ты не губишь душу,
Дающий в долг счастливее, чем мот;
Своим потомством, заселяя сушу,
Он прибыль десять к одному берёт.
7
Гляди, как благодатное светило
Встаёт, пылая гордой головой,
Почёт людей величьем заслужило
И повело их взгляды за собой;
Пройдя зенит, оно на колеснице,
Как старость, потащилось на закат,
Людей, недавно, преданные лица,
Прочь отвернулись, в сторону глядят.
Он будет вечно скорбною вдовой,
Ему твой образ возрождённым нужен,
Обычная вдова, блеснув слезой,
Утешится, увидев, в сыне мужа.
Когда богатство предков тратит мот,
Оно живёт, попав в другие руки,
Кто детям красоту не раздаёт
Тот её смертью множит миру муки.
О, изменись, чтоб поменял я мненье!
Неужто, ненависть важнее, чем любовь?
Будь милостивым, добрым и влеченью
Продолжить в детях род не прекословь.
Уважь меня: живи на белом свете
Так, чтобы красота досталась детям.
Загадки шекспировских сонетов
В Англию сонет пришел в середине Х1V века, когда Джефри Чосер перевел на английский язык 102-й сонет итальянского поэта Петрарки. Но жанром английской поэзии сонет стал позднее, в ХV1 веке. В 30-х годах ХV1 века поэты Томас Уайет и Генри Говард под влиянием того же Петрарки и французских поэтов Маро и Сен-Желе создают свои произведения с отступлением от канонических норм.
Уайет избирает для сонета оригинальную схему рифмовки, Говард (граф Серрей) разбивает стихотворение на три четверостишия с перекрестной рифмой и заключительное двустишие с парной. Опубликованные в 1557 году, их произведения заметного успеха не имели.
Начало сонетному буму в Англии положил поэт Филип Сидни, окончательно утвердивший сонетную форму Говарда и размер пятистопного ямба. В 1581 –1583 годах он написал состоящий из 108 сонетов и 11 песен цикл под названием «Астрофил и Стелла». Стихи эти вначале распространялись рукописно, но после опубликования их в 1591 году началось повальное увлечение сонетом. Эдмунд Спенсер, Томас Уотсон, Сэлмоэл Дэниэл, Волтер Ралей – вот лишь некоторые имена величайших поэтов Англии, проложивших путь к славе английского сонета. Однако наивысшей точкой, вершиной сонетного жанра в английской литературе по праву считаются 154 сонета Шекспира.
Когда же они были созданы? Почему мы знаем, когда написали свои сонеты Джакомо да Лентини, Петрарка, Томас Уайет и граф Серрей, тот же Филип Сидни, наконец, но не знаем, когда гениальные сонеты написаны Шекспиром?
Среди многочисленных загадок, связанных с творчеством Вильяма Шекспира, вопрос о времени создания его сонетов является ключевым. Попробуем же найти ответ на него, равно как и на другие, не менее загадочные вопросы, связанные с написанием бессмертных сонетов.
Стихотворная форма, выбранная Шекспиром для своих сонетов, полностью совпадает с таковой в сонетах Филипа Сидни. Шекспир был последователем великого писателя, но только при условии его близости к литературным кругам знакомство с циклом сонетов Сидни могло состояться в 1584 – 1587 годах.
Приблизительно к этому времени относят шекспироведы и создание некоторых шекспировских сонетов. Еще в ХIХ веке было отмечено, что во второй строфе 107 сонета Шекспира может содержаться намек на поражение испанской армады в 1588 году.
Свое затменье смертная луна
Пережила назло пророкам лживым.
Надежда вновь на трон возведена,
И долгий мир сулит расцвет оливам.
Если 107 сонет написан в конце восьмидесятых годов ХV1 столетия, то и сонет 104, по мнению некоторых исследователей близкий к нему композиционно, должен был быть написан тогда же. В нем указано время, когда автор познакомился с героиней сонетов:
Такой же ты была, когда впервые
Тебя я встретил. Три зимы седые
Трех пышных лет запорошили след.
Скорее всего, встреча поэта и героини его сонетов состоялась в
середине восьмидесятых годов ХVI столетия.
Этому есть и еще одно подтверждение. В 1586 – 1589 годах по приказу папы Римского была проведена реконструкция четырех египетских обелисков. Чуть позже в своем 123 сонете автор говорит:
Те пирамиды, что возведены
Тобою вновь…
(Перевод С. Маршака)
Из скудных биографических сведений, сохранившихся до наших дней, мы знаем, что родившемуся в 1564 году Вильяму Шекспиру к 1585 году было только двадцать лет, с семнадцати лет он был женат и проживал безвыездно в своем родном городке Стратфорде-на-Эйвоне? Мог ли там он познакомиться с творчеством Филипа Сидни, откуда у него появились присутствующие в сонетах знания и утонченный литературный стиль?
Определив приблизительное время написания сонетов, мы подошли к очередной загадке и начали сомневаться в том, что Вильям Шекспир является автором сборника сонетов, выпущенного в 1609 году под его именем. Своим посвящением к сборнику издатель Т. Торн добавил очередную загадку: «Тому единственному, коему обязаны своим появлением нижеследующие сонеты, господину W. H. всякого счастья и вечной жизни, обещанных ему нашим бессмертным поэтом, желает доброжелатель, рискнувший издать их». Кто этот таинственный господин, обозначенный инициалами W.H.?
Некоторые исследователи творчества Шекспира полагали, что W.H.- предприимчивый человек по имени Вильям Холл, раздобывший неведомыми путями рукописи сонетов и передавший их издателю. Другие считали, что издатель обратился с наилучшими пожеланиями к актеру Вильяму Хьюзу, якобы исполнявшему в труппе лорда-камергера женские роли и вдохновившему Шекспира на написание сонетов. И лишь немногие предположили, что этим господином может быть сам лорд камергер, покровитель Шекспира лорд Вильям Герберт (William Herbert), сын приближенной к королеве Елизавете графини Пемброк. И то обстоятельство, что посвящение адресуется не дельцу или актеру, а вельможе, стоящему на более высокой ступени общественной лестницы, чем сам издатель, психологически более точно. Давайте же и мы будем исходить из того предположения, что именно лорд Вильям Герберт собрал и передал издателю Торну рукописи сонетов. А знал ли Вильям Герберт актера Вильяма Шекспира? Да, знал, ведь Шекспир состоял в его труппе.
Но обратимся к самим сонетам. Эти лирические произведения говорят нам о самих авторах гораздо больше, чем новеллы или романы. Эмоциональная окраска стихов больше, чем прозаические формы, выражает авторское видение проблемы или конфликта. Да и сам автор тоже становится героем своего поэтического произведения.
Круг героев, вовлеченных в действо сонетов, определен. Это в первую очередь сам автор, затем его друг, которому полностью посвящены сонеты, первыми включенные в сборник, возлюбленная автора и поэт-соперник.
Считается, что порядок, в котором издатель опубликовал сонеты Шекспира, хронологически неверен. И мы согласимся с тем, что сонеты в сборнике не размещены в строгом хронологическом порядке.
Подавляющее большинство литературных исследователей считало, что первые 126 сонетов Шекспира посвящены дружбе, а сонеты 127 –154 связаны с любовью автора к Смуглой даме. Тут сам английский язык преподнес исследователям сюрприз: банальное «you said» одновременно означает «вы сказали», «ты сказал» и «ты сказала», то есть род местоимения «you» в прошедшем времени не определяется.
Мы будем исходить из того, что бесспорно: семнадцать первых сонетов на все лады толкуют о том, что друг должен жениться, дабы его красота вновь ожила в потомках. Автор сонетов призывает друга подобным образом перехитрить безжалостное время. В восемнадцатом сонете поэт намерен оставить облик совершенства, которое являл его друг, в своих нетленных стихах:
А у тебя не убывает день,
Не увядает солнечное лето,
И смертная тебя не скроет тень –
Ты будешь вечно жить в стихах поэта.
(Перевод С. Маршака)
В своих сонетах Шекспир указывает на два пути, обеспечивающие другу бессмертие: повторение себя в потомстве и вечная жизнь в бессмертных литературных произведениях. В девятнадцатом сонете он развивает еще одну тему и при беспредельной фантазии своей как бы приказывает времени:
Чело, ланиты друга моего
Не борозди тупым своим резцом.
Пускай черты прекрасные его
Для всех времен послужат образцом.
Из двадцать второго сонета мы узнаем, что автор и его друг молоды:
Я молодость свою делю с тобой.
Вот и все, что бесспорно. В двадцать третьем сонете тему дружбы уже может сменить тема любви к женщине.
Оставим на время сонеты 23 – 79 и перейдем сразу к восьмидесятому, поскольку в нем говорится о взаимоотношениях автора и поэта-соперника.
Мне изменяет голос мой и стих,
Когда подумаю, какой певец,
Тебя прославил громом струн своих,
Меня молчать заставив наконец.
(Перевод С. Маршака)
В этом сонете сама поэзия предстает перед нами в образе безбрежного океана, свои возможности в ней автор передает образом скромного челнока, качающегося на волнах, а творчество поэта соперника сравнивается с могучим кораблем, плывущим по океану в сиянии своих парусов. Далее автор своеобразно признает гениальность поэта-соперника в сонете 96:
Его ль рука, которую писать
Учил какой-то дух, лишенный тела,
На робкие уста кладет печать,
Достигнув в мастерстве своем предела?
(Перевод С. Маршака)
Невольно возникает вопрос: если этот сонет принадлежит перу Шекспира, кто же тогда в Англии мог писать еще лучше него? И мы с вами оказались в тупике. В попытке отыскать из него выход обратимся к самой форме шекспировских сонетов, посредством которой автор выражает свой внутренний мир. В сборнике сонетов она различна. То Шекспир предпочитает возвышенную аристократическую поэзию, то создает образы, далекие от изящества и галантности. Да и некоторые из его сонетов больше похожи на литературные упражнения, чем на вызванные душевными переживаниями стихи. Меж собой сонеты так несхожи, что поневоле можно засомневаться, один ли автор создал их. А что, если часть сонетов, включая первые девятнадцать, написал сам Вильям Герберт и посвятил их Генри Райотли, графу Саутгемптону? А тот, кого называли Шекспиром, в дальнейшем переработал их, добавив яркие образы и метафоры, после чего сонеты эти стали литературными шедеврами?
Подтверждение этому предположению находим в восемьдесят первом сонете:
Я сознаю стихов своих бессилие.
Но все, что можно о тебе сказать,
Поэт в твоем находит изобилие,
Чтобы тебя преподнести опять.
Попробуем теперь описать психологический портрет автора другой группы сонетов, повествующих о любви к женщине. Для этого отберем те сонеты, героями которых могли быть автор этой группы, его возлюбленная и друг-соперник в любви. Расположив выбранные нами за некоторым исключением сонеты в том порядке, в котором они представлены в сборнике (с номерами в порядке возрастания), выделим из них три подгруппы. В первой из них описано зарождение любовного чувства и обожествляется сам предмет любви ( сонеты 23, 25, 27, 28, 29, 61), во второй показан расцвет чувств (сонеты 36, 88, 89, 90, 92, 93, 107, 110, 130), в третьей – полное разочарование в любви ( 131, 133, 137, 140, 141, 142, 152 сонеты).
Прочитав только первую подгруппу этих сонетов, мы можем прийти к выводу, что их автор – человек по происхождению незнатный:
Одним успех был звездами дарован
C признанием, с титулом и гордостью за герб,
А я судьбой отнюдь не избалован,
И тем горжусь, что мой несладок хлеб.
Вильям Герберт знатен и потому не может быть автором этой подгруппы сонетов. А вот Поэт – он может! По всей видимости именно Поэтом написаны самые лирические и пронизывающие душу сонеты, в которых он рассказывает о своей любви. Эти стихотворения, возможно, и составили основу шекспировского сборника сонетов, а сонеты, посвященные дружбе и творчеству, написанные лордом Гербертом и переработанные Поэтом, лишь дополнили и разнообразили сборник.
Итак, роли поменялись. Теперь мы предполагаем, что автором любовных сонетов является Поэт, известный нам как Вильям Шекспир. Но давайте на время позабудем про громкое нынче имя, ведь «Укрощение строптивой», «Гамлет» и «Буря» будут написаны лишь через десяток лет после написания известных сонетов. Если наши предположения о времени написания сонетов верны, то тогда о Шекспире еще не знал никто. Так какие же качества Поэта способствовали тому, что на него обратила внимание молодая леди? Только ум и талант, надо полагать. Но светские правила приличия не позволяли ей открыто выражать свои чувства в присутствии посторонних. Именно поэтому в 36 сонете Поэт говорит:
Заметим, что третья строчка этого четверостишия говорит нам о том, что у Поэта к тому времени уже были серьезные успехи на литературном поприще, оцененные по достоинству современниками. У Поэта, но не у актера Шекспира, первые пьесы которого появились только после 1590 года.
Обратимся же к сонетам первой выделенной нами подгруппы. Из них мы можем узнать, что Поэт влюблен и любим, но какие-то дела заставляют его находиться вдали от своей любимой. Разлука с ней тяжела для Поэта, образ любимой девушки возникает у изголовья уставшего путешественника почти каждую ночь.
Да, мне нигде не отыскать покоя:
Днем я в пути, а ночью я с тобою.
Установив, что увлечение молодого Поэта творчеством Филипа Сидни и встреча со своей возлюбленной могли произойти в середине восьмидесятых годов, написание этой подгруппы сонетов можно предположительно отнести к началу 1587 года. Поэт пишет эти сонеты, находясь вдалеке от той «дороги, с которой бесконечный начал путь». Странствия без встреч с любимой томительны для него:
Хотя сменяются на царстве ночь и день,
Но в отношении меня они едины:
День утомляет. Ночью чья-то тень
Напоминает, как далек я от любимой.
Не менее интересна и выделенная нами вторая подгруппа сонетов. В ней мы находим описание молодой леди, покорившей сердце Поэта. Кульминация их взаимоотношений еще впереди, и пока на юную особу Поэт смотрит влюбленными глазами:
Уверен, что до смертного конца
Я на других смотреть уже не буду:
Мне дороги черты прекрасного лица,
Как божество любви, со мною ты повсюду.
Но в этих сонетах показана явно и неровность их отношений, сомнения, предчувствие разрыва. Создается впечатление, что возлюбленная то приближает Поэта к себе, то по каким-то причинам опять отдаляется от него. Для Поэта такая неопределенность мучительна, и его душевная тревога выплескивается в строчки:
Уж лучше умереть, чем от любви страдать,
На прихоти твои безропотно взирая.
Такое поведение любимой он пытается объяснить особенностями ее характера. А вдруг Поэт, хоть умен и талантлив, но не равен с ней по происхождению? Тогда именно это обстоятельство могло быть причиной зарождающегося между ними конфликта. Возможно, возлюбленная Поэта понимала, что их любовь не имеет будущего: как представительница высшего круга английского общества она не могла нарушить правила, предписываемые ей этим кругом. Полюбив Поэта, она, тем не менее, вынуждена была оглядываться на свое окружение и поступать соответствующим образом. Может быть, ее терзания и сомнения были не менее значительны, чем у самого Поэта, но нам всегда суждено смотреть на нее глазами автора сонетов. О глубине ее чувств к Поэту мы не узнаем никогда.
Третья подгруппа сонетов повествует нам о том, что ожидаемый Поэтом разрыв между влюбленными произошел, но при весьма интересных обстоятельствах: молодая леди увлеклась другом Поэта. Предчувствуя, что подобные тревоги и несчастья падут на голову его друга, Поэт обращается к Смуглой даме:
Прошу, мое ты сердце брось в темницу
Своей души, но друга не тревожь.
В тюрьме я буду за него молиться,
Просить, чтоб не коснулась друга ложь.
Отношение Поэта к любимой меняется. Он называет ее жестокой, непостоянной, упрекает во всевозможных грехах. По-видимому, такой хочет видеть ее он сам, чтобы изгнать навсегда из своего сердца, забыть. Да только это ему сделать не удалось:
Без фальши мне даровано любить,
Твой образ вспоминаю в стонах я
И сам себе сто раз готов твердить:
Прекрасна смуглая краса твоя.
И, тем не менее, Поэт выступает на стороне своего друга, а не возлюбленной. Может, друг-соперник в любви в сонетах – Вильям Герберт? Вполне допустимо, и тогда все становится на свои места.
И особый интерес в этой подгруппе представляет для нас 152 сонет. В нем содержатся намеки на то, что Смуглая дама вышла замуж. За кого? За друга? Вероятнее всего, нет, потому что встречи Поэта со своей возлюбленной продолжаются и после ее замужества. Поэт не в силах справиться с охватившим его чувством, он не перестает любить избранницу своего сердца. Подобное состояние, похоже, испытывает и его возлюбленная, если решается на встречи с Поэтом.
Так кого же любили так сильно? Кем в действительности был тот человек, написавший любовные сонеты, вошедшие в шекспировский сборник?
К сожалению, тексты сонетов не дают ответа на этот вопрос. Тем более, что мы имеем дело с поэтическими переводами на русский язык. Но пусть, еще раз прочитав бессмертные сонеты о любви Поэта к неизвестной смуглянке, читатели сами определят, насколько вероятны выдвинутые предположения.
Тайны сонетов Шекспира
Сравню ли с летним днем твои черты?
Но ты милей, умеренней и краше.
Ломает буря майские цветы,
И так недолговечно лето наше!
То нам слепит глаза небесный глаз,
То светлый лик скрывает непогода.
Ласкает, нежит и терзает нас
Своей случайной прихотью природа.
Среди живых ты будешь до тех пор,
Доколе дышит грудь и видит взор.
Совсем разные чувства вызывает это стихотворение, если оно написано не женщине, а мужчине. Что обо мне подумает мой друг Игорь Карин, страстный защитник сонетов Шекспира, если я напишу в честь него произведение с подобными фразами:
Они тебя не могут поделить»
Когда бы смертным столь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к Cолнцу бренно наше око
Могло, приближившись, воззреть,
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно Океан.
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
О cколь пресветлая лампада
Тобою, Боже, возжжена.
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty’s rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed’st thy light’s flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world’s fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content,
And, tender churl, mak’st waste in niggarding:
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world’s due, by the grave and thee.
От прекраснейших созданий мы желаем прироста,
Чтобы таким образом прелести розы никогда не умирали,
Но, когда более зрелая роза со временем скончается,
Ее нежный наследник мог бы нести свою память о ней.
Но ты, заключивший контракт с собственными яркими глазами,
Питаешь пламя своего светильника топливом своей сущности,
Создавая голод там, где изобилие лежит.
Ты сам, таким образом, враг, себе милому, слишком жестокий.
Хотя это искусство является сейчас свежим украшением мира
И единственным глашатаем прекрасной весны
В собственном бутоне хоронишь свое содержание
И, нежный скряга, растрачиваешь себя в скупости.
Пожалей мир, а не то станешь обжорой,
И вместе с могилой поглотишь то, что должен получить мир.
А вот, стихотворное изложения 1-го сонета Шекспира Маршаком:
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.
Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!
За «Сонеты Шекспира» Самуил Яковлевич Маршак получил в 1948 году Сталинскую премию.
О Сонетах, в исполнении Маршака, было написано много хвалебных речей.
Лишь после смерти «отца всех народов» появилась критика в адрес лауреата премии его имени.
Писали, что в переводах Маршака «отсутствует стиль Шекспира», «отсутствует стих Шекспира»…
Необходимо понять, что дословный перевод поэзии
с одного языка на другой просто не возможен.
У каждого языка есть свои законы. И, если подчинить стихотворение, переводимое с английского на русский, законам английской лингвистики, оно не зазвучит на русском языке. Кроме того у переводчика есть собственное восприятие произведения.
Писали, что Маршак многое приукрасил, разбавил, подретушировал или просто пропустил.
Что подретушировал и пропустил? Он замаскировал явную голубизну Сонетов. Стихи стали звучать, как гимн любви к женщине, а не к мужчине, что в нашей стране с глубокими православными корнями имеет огромнейшее значение.
А что если отбросить любовные излияния Шекспира, которые, как нам кажется, не в ту сторону направлены?
Остаётся ещё очень и очень многое: глубокая философия, несравненная поэтичность и лирика, безупречная техника. Всё то, что многие века ещё будет наполнять душу читателя светлою грустью и возвышенностью мироощущений.
